В минуты, когда я еду в переполненной маршрутке с самым одухотворённым видом, иногда задумываюсь, счастлива ли. Конечно, счастье — понятие относительное, и счастье сегодняшнего дня отличается от счастья вчерашнего и счастья будущего. Пару лет назад я считала себя безоговорочно наисчастливейшим человеком на планете, искала во всём только хорошее, думала,что жизнь может очень больно пнуть, а потому надо радоваться всему, что есть: друзьям, весёлым посиделкам, ненавязчивому флирту в виде удара веника по ногам. Школьное счастье кажется мне сейчас таким наивным, по-настоящему детским, и я ужасно ностальгирую по тому доброму чувству. Жалею, что не смогла пронести эту философию вплоть до сегодняшнего дня. Я стала жадной до собственного счастья; это какой-то особый вид наркотика, которого если попробовать чересчур, то хочется ещё и как можно больше. Мне надо пересиливать себя, чтобы радоваться мелочам, и это не потому, что ебанный дементор высосал из меня всю радость. Жизнь оказалась гораздо опаснее дементоров.
Сейчас я счастлива на пятьдесят процентов, хотя десять месяцев назад была счастлива на все сто, а четыре — на ноль. У меня есть больше, чем у многих людей в мире, но не хватает чего-то, что есть у особо удачливых. Иногда мне кажется, что мне не хватает смысла. Но это совсем другая история.